Лорелея, классная тема такая И сказка ваша прелесть.
Я тоже по таким висячим мостикам ходила, только в Австрии. Вот только у меня все фотки с пленки напечатаны. Это было 10 лет назад.Тогда цифра не была еще так доступна. А интересно если отсканировать нормально будет.

_________________
Заботясь о красоте, надо начинать с сердца и души, иначе никакая косметика не поможет... Коко Шанель

Нельзя!  Срочно жду твои рассказы, с фотами! 

Да, Гузель, это не "Песнь о Нибелунгах", и много чего в этом фильме не сказано, много чего не соответствует действительности, можно даже сказать, поставлено с ног на голову  Режиссёр далеко отошёл от подлинной легенды, ну и что  Зато атмосфера какая, какие эмоции, какие характеры!  Люди с их достоинствами и недостатками всегда остаются людьми, хоть во времена жестого Бога Одина, хоть сейчас 
P.S.: Сегодня расскажу подлинную легенду о Нибелунгах, чтобы не отходить от действительности 

Надо попробовать  У меня хоть и цифра, но качество тоже хромает, это один из первых моих цифровиков был 

Лорелея, замечательная тема!

_________________
Замужество - это не семейное положение. Это - медаль. Она так и называется - *За мужество*
У меня нет мании величия. Великие люди этим не страдают!

Спасибо, Галюня! Буду стараться и дальше 
Девочки, кому есть, что рассказать 

Итак, Нибелунги 

"Песнь о Нибелунгах" (Das Nibelungenlied) — средневековая германская эпическая поэма, написанная неизвестным автором в конце XII — начале XIII века. Поэма о  временах рыцарей и прекрасных дам, о любви и жестокости, мести и коварстве, о дружбе и верности, подлости и предательстве, о тех временах, когда жили драконы и охраняли в мрачных и тёмных пещерах несметные сокровища, когда люди верили в колдовство и магию. Не судите строго героев этой легенды, дослушайте историю до конца… 

Песнь о Нибелунгах

Вступление

Много чудесного рассказывают в старых сказаниях о славных героях, о великих подвигах, празднествах и пирах, о плаче и жалобах; много чудесного можете вы услыхать о боях отважных рыцарей.
Выросла в Бургундии девушка высокого рода и такая прекрасная, что ни в одной стране нельзя было найти лучше ее. Звали ее Кримхильдой, и много бойцов положило за нее свою жизнь.
Жила она на попечении трех братьев, богатых и славных королей; их звали Гунтер, Гернот и Гизельхер. Богатая королева, Ута, была их мать; отец их после смерти оставил им большое наследство, а в молодости и сам заслужил большую честь и славу.
Молодые короли славились высоким родом, щедростью, необычайной силой; их знали за искуснейших бойцов. Земля их звалась Бургундией и жили они со своею дружиною на Рейне, в городе Вормсе, и служило им много доблестных рыцарей. Был между ними и Хаген из Тронье, и племянник его Ортвин из Меца, и брат его Данкварт Быстрый и еще немало других, и никто не сумел бы перечесть всех доблестей и подвигов окружавшего их рыцарства.
Но вот раз приснился Кримхильде сон, будто приручила и воспитала она сокола, сильного и дикого, а два орла стали клевать его на её глазах, и, казалось, на земле не могло быть для неё большего горя.
Рассказала она этот сон матери своей Уте.
— Ничего хорошего не предвещает тебе твой сон,— отвечала ей Ута. — Сокол, которого воспитала ты, — благородный муж, и да сохранит его Господь, суждено тебе скоро его потерять.
—        Зачем говоришь ты мне о муже, милая матушка? Не хочу я знать любви рыцаря и лучше до смерти останусь незамужней, чем нажить себе из-за мужа беду и горе.
—        Не говори так необдуманно,— уговаривала ее мать.— Только любовь мужа даст тебе истинное счастье на земле. Ты красивая девушка, и Господь пошлет тебе такого же прекрасного рыцаря.
—        Не    уговаривай    меня,    матушка,—    отвечала Кримхильда,— судьба многих женщин показала уже, что за любовь часто приходится платить горем. Избегая того и другого, я надеюсь навсегда миновать беды.
Не знала еще любви в своем сердце Кримхильда, и так, безмятежно, прожила она еще много счастливых дней, а потом с честью вышла замуж за одного могучего рыцаря.  Это и был тот сокол, о котором говорила ее мать. И как же отомстила она за его гибель ближайшим своим родным! Много матерей поплатилось тогда жизнью своих детей за одну его смерть.

На Нижнем Рейне, в славном городе Ксантене, у короля Зигмунда и жены его Зигелинды подрастал сын Зигфрид. Зигфрид с детства отличался красотой, мужеством и силой, а родители его учили и воспитывали его и делали все, что могли, для того, чтобы впоследствии он мог со славою и честью править своим царством. Когда Зигфрид настолько вырос, что постиг всю военную науку и мог уже без труда носить оружие, король Зигмунд устроил великолепнейший пир и созвал на него множество народу. После пира король Зигмунд посвятил сына в рыцари. После семидневных празднеств и турниров король Зигмунд, распустив гостей и шпильманов с богатыми дарами, наделил сына землями и городами. Вассалы хотели было, чтобы он стал править вместо короля Зигмунда, но Зигфрид не согласился на это: пока живы Зигмунд и Зигелинда, он королем не будет, но всегда готов защищать свою родину от врагов.
Так беззаботно жил Зигфрид, пока не услыхал, что есть в Бургундии молодая девушка необычайной красоты. Недаром съезжалось к Гунтеру множество гостей, и женихи наперебой старались снискать любовь Кримхильды. Но Кримхильда не знала еще того, кого было ей суждено полюбить. Между тем Зигфрида не покидала мечта о высокой любви,— сам он, конечно, вполне мог заслужить любовь любой красавицы.
Дружина его и родные стали ему советовать выбрать себе невесту по сердцу, и Зигфрид отвечал:
- В таком случае я возьму Кримхильду — благородную девушку из бургундской земли. Как я слышал, она так красива, что самый богатый император счел бы ее достойной своей любви.
Огорчились Зигмунд и Зигелинда. узнав, что Зигфрид задумал свататься к девушке такого высокого рода; к тому же все знали ее братьев за отважных бойцов и всем был известен их гордый и высокомерный нрав. Зигфрид стоял на своем, и Зигмунд наконец согласился отпустить сына в Бургундию, но ни в каком случае не советовал пытаться добыть невесту силою. Зигфрид отказался взять с собою дружину, как предлагал ему отец, а выбрал себе только двенадцать надежных товарищей. Поспешно снарядился он в путь и в блестящем вооружении и роскошных одеждах пустился в дорогу.
На седьмой день Зигфрид со своими двенадцатью спутниками, блистая оружием, на всем скаку подъезжал к Вормсу. Рыцари и воины Гунтера со своими оруженосцами поспешили им навстречу.
Приказав не уводить коней, так как он со своими спутниками намерен скоро пуститься в обратную дорогу, Зигфрид попросил указать ему путь к королю Гунтеру. Между тем до короля Гунтера и окружавших его рыцарей дошла уже весть о приезде каких-то никому не ведомых воинов, в великолепном вооружении и роскошных одеждах,
—        Государь,— сказал Ортвин из Меца,— пошли поскорей за дядей моим Хагеном: он знает всех королей и все земли и, конечно, распознает и этих гостей.
Послал Гунтер за Хагеном и попросил его взглянуть на неизвестных гостей и сказать, кто бы могли они быть. Хаген подошел к окну и бросил взгляд на Зигфрида и его воинов; никогда еще не бывали они в Бургундии.
—        Никогда еще не видал я Зигфрида,— сказал наконец Хаген,— но кажется мне, что это он. Много новых рассказов несет он с собою в нашу страну: рука витязя победила отважных Нибелунгов. Ему же от них достался и меч Нибелунгов. Зигфрид завладел также плащом-невидимкой карлика Альбериха  и сокровищем Нибелунгов, а все отважившиеся вступить с ним в бой были убиты.
Зигфрид приказал на повозках и на руках перенести клад  туда, откуда его взяли Нибелунговы воины, и приставил охранять его карлика Альбриха и взял с него клятву впредь быть ему слугой.
— Еще много рассказов знаю я о нем, — продолжал Хаген из Тронье.— Он убил дракона и, выкупавшись в его крови, стал неуязвимым, и не берет его теперь никакое оружие. Теперь же следует нам принять витязя так, чтобы не навлечь на себя его гнева. Он одарен такой могучей силой, что надо обойтись с ним полюбезнее.
        Видно, правду говоришь ты,— отвечал ему богатый король,— посмотри, каким готовым к бою богатырем стоит там со своими воинами этот отважный человек! Надо нам спуститься и выйти к нему навстречу.
—        В том не будет вам позора,— сказал Хаген,— он человек высокого рода — сын богатого короля. То знает Бог, но мне сдается, что сюда приехал он, конечно, за важным делом.
—        В таком случае добро пожаловать,— сказал король Гунтер, - я слышу, он хорошего рода и отважен, так пусть же он найдет радушный прием в бургундской земле.
Так стал Зигфрид с товарищами дорогим гостем в земле бургундов, и в течение многих дней при дворе Гунтера устраивались в честь его пиры и военные игры, и Зигфрид во всем и всегда оказывался первым — так велика была его сила.
Но душа Зигфрида была поглощена мечтой о высокой любви, хотя он ни разу не видал еще красавицы Кримхильды.
В то время как рыцари и оруженосцы на дворе предавались военным играм, Кримхильда смотрела на них из окна своей комнаты, и не было для нее лучшей забавы. Часто задумывался Зигфрид о том, как бы увидать ему Кримхильду,— давно уже любил он ее всей душой, а до сих пор еще совсем ее не знал, и это сильно печалило его. Когда же братья-короли отправлялись объезжать свои владения, Зигфрид сопровождал их, и Кримхильда грустила, не видя его.
Так целый год прожил Зигфрид в земле Гунтера и ни разу еще не видал прекрасной девушки, принесшей ему потом столько любви и столько бед.

Тем временем явились к Гунтеру гонцы, вызывая братьев на бой. Послали их король саксов Людегер и союзник его король Дании — Людегаст. С честью приняв гонцов, Гунтер собрал совет. Братья и все воины его решили принять вызов, и Хаген посоветовал королю просить помощи у Зигфрида.
— Рад я помочь вам в беде,— сказал Зигфрид,— но у меня с собой всего лишь двенадцать человек изо всех моих воинов. Но дайте мне тысячу ваших мужей, и я справлюсь с врагами, хотя бы их набралось до тридцати тысяч.
Сильно горевал Гунтер и не знал, что делать: никогда еще враги не нападали на его землю, и очень обрадовался он, услыхав ответ Зигфрида. На другое утро объявил он гонцам, что принимает вызов, и, щедро одарив, отпустил их домой.
Смутились Людегер и Людегаст, узнав от гонцов, что при дворе Гунтера жил нидерландский витязь Зигфрид, но, делать нечего, принялись собирать свои войска, и набралось у них до сорока тысяч воинов. С таким войском двинулись они в поход на Бургундию,
Зигфрид повел свое войско на саксов. Завязалась жаркая битва, но и все сорок тысяч саксов не могли устоять против одной тысячи  воинов Зигфрида и двенадцати его товарищей. Сдались в плен вражеские короли.
Погруженный в печальные мысли, Гунтер сидел у себя в Вормсе, поджидая вестей, и как же обрадовался он, когда прискакали гонцы с вестью о победе.
Узнав об их приезде, Кримхильда тайно призвала к себе одного из гонцов и подробно расспросила его о битве. И как же ликовала она в душе, слушая рассказ его о подвигах Зигфрида!
Король Гунтер с радостью встретил своих воинов и ласково обошелся с пленными королями: обоим им даровал он свободу с условием, что они без его спросу не уедут из бургундской земли.
Гунтер попросил  Зигфрида не уезжать от него. Зигфрид, конечно, не согласился бы остаться — не имел он нужды наниматься на службу к другим королям, да все еще думал он о Кримхильде и хотелось ему во что бы то ни стало повидать ее, и обещал он погостить еще у короля Гунтера.

Прошло шесть недель, и к Троицыну дню собралось на пир к Гунтеру тысяч пять, если не больше, отважных его воинов. Перед началом празднеств Ортвин подошел к королю и сказал, что для того, чтобы праздник был действительно весел, надо пригласить на него и всех благородных дам бургундской земли. Гунтер сам видел, что отважный Зигфрид только и думает, что о его сестре, и охотно согласился на предложение Ортвина и приказал матери своей Уте явиться на пир вместе с дочерью.
Увидя красавицу Кримхильду — в роскошных одеждах, усыпанных драгоценными каменьями, и видя, что она красотою своею затмевала всех дам, Зигфрид то радовался ее красоте, то приходил в отчаяние.
«Может ли быть, чтобы мне когда-либо позволено было тебя любить? — думал он,— Лучше мне умереть, чем остаться для тебя чужим!»
Сам же Зигфрид в эту минуту был необычайно красив, точно на картине, нарисованной искусным художником, и все, глядя на него, говорили, что никогда еще не видали они такого прекрасного витязя.
В то время как Кримхильда, окруженная своими девушками и рыцарями, входила в зал и все гости расступались перед ними, подошел к Гунтеру Гернот и сказал:
—        Позволь Зигфриду подойти к сестре, и пусть она приветствует его. Никогда еще никому не оказывала она такой чести. Этим мы сделаем из него себе друга. Согласился Гунтер. Подошел Зигфрид к Кримхильде, и она, взяв его за руку, приветствовала его и поцеловала его. Зигфрид довел Кримхильду до собора и после службы по выходе из собора опять подошел к ней.
Так целых двенадцать дней Зигфрид почти не расставался с Кримхильдой.

В те времена жила за морем королева, и равной ей никто не знал: была она несказанно красива и обладала громадной силой. Каждому, кто только решался помыслить о ней, предлагала она для состязания с собой три игры, и если был он побежден хоть в одной из них, то платился за то головою.
Сидел раз Гунтер со своими товарищами, и рассуждали они о том, какую бы девушку взять ему в жены, чтобы она была достойна и его, и его земли. И сказал Гунтер: «Что бы ни случилось со мной, хочу я ехать за море, к Брунхильде; ради безмерной ее красоты готов я рискнуть своею жизнью и или погибну, или добуду ее себе в жены».
—        Не  советую  тебе  делать  это,—  сказал  Зигфрид, — у королевы есть один жестокий обычай, и попытка снискать ее любовь обходится слишком дорого. Ты не знаешь всей ее силы: и четверо таких, как ты, не спаслись от ее гнева. А потому послушай моего совета: если не хочешь лежать мертвым, то лучше не добивайся ее любви.
—        А мой совет тебе,— сказал Хаген,— попроси помочь тебе Зигфрида, раз он так хорошо знает все, что касается Брунхильды.
—        Если захочешь ты, Зигфрид, помочь мне добыть невесту, то я буду готов сложить за тебя и честь свою, и жизнь,— сказал Гунтер.
Отвечал ему Зигфрид:
—        Согласен я помочь тебе, если отдашь ты за меня свою сестру, прекрасную Кримхильду: не желаю я никакой иной награды за свои труды.
—        Обещаю тебе это,— сказал Гунтер,— и рука моя порука в том, что если прекрасная Брунхильда будет тут, то я отдам тебе в жены мою сестру, и живи тогда с нею в радости!

Уезжая за Брунхильдой, Зигфрид взял с собою плащ-невидимку, который с большим трудом отнял он у карлика Альбриха. Как говорят, надев его, он чувствовал в себе силу двенадцати обыкновенных мужей и мог делать что хотел, хотя никто его не видел. Собираясь в путь, Гунтер спросил Зигфрида, не взять ли им с собою своих воинов. Он мог бы без труда собрать большое войско. Но Зигфрид отвечал, что у королевы такой жестокий нрав, что все эти воины все равно должны будут погибнуть, а потому лучше им ехать под видом рыцарей, вчетвером, и тогда — будь что будет! — они добудут королеву. «Первым будешь ты, вторым — я, третьим — Хаген, четвертым — отважный Данкварт. Так нас не одолеет и тысяча врагов».
На двенадцатый день  ветер пригнал их корабль к Изенштейну в земле Брунхильды.

Зигфрид посоветовал своим спутникам говорить одно: пусть будет Гунтер мне господин, а я ему — слуга; тогда, быть может, мы и добьемся своего.
Зигфрид вывел на берег коня Гунтера и держал его, пока Гунтер садился на него. Так служил он ему, как слуга.
Покинув на берегу корабль свой, рыцари направились к замку.
Увидали они перед собою восемьдесят шесть башен, три дворца и чудной постройки зал из благородного мрамора, зеленого, как трава. Там находилась королева со своею свитой,
Ворота были распахнуты, и вход в замок был свободен. Навстречу им выбежали воины Брунхильды и приветствовали гостей, приехавших в землю их госпожи.
—        Скажите  мне,—  сказала  королева,—  кто  бы могли быть эти незнакомые рыцари и зачем приехали они сюда?
—        Государыня,— отвечал один из свиты,— никогда еще не видал я их здесь; только один из них похож на Зигфрида. Но совет мой вам — их принять. Другой из приезжих так благороден, что, конечно, мог бы быть богатым королем и владеть обширными землями.
И сказала тогда королева:
—        Подайте мне мои одежды, и если могучий Зигфрид пришел в эту страну ради моей любви, то он рискует жизнью: не опасаюсь я, что придется мне стать его женой.
Увидя Зигфрида, Брунхильда сказала ему:
—        Добро пожаловать, Зигфрид, в эту страну! Хотелось бы мне знать, что значит твой приезд?
—- Слишком много мне чести, что приветствуешь меня первым,— отвечал ей Зигфрид,— Подобает привет твой вот этому отважному рыцарю, что стоит передо мной: он мой господин. Он родом с Рейна и ради тебя прибыл в эту страну. Он хочет снискать твою любовь во что бы то ни стало. Подумай, пока есть время,— господин мой не откажется от своего намерения. Зовут его Гунтером, и он могучий король; он ничего не ищет, кроме твоей любви. Мне же он приказал ехать сюда, и если бы было можно, я бы, конечно, не поехал.
—        Ну, если он - господин, а ты — слуга, то пусть же меня победит он в играх,— их назначу я сама, и тогда его я буду любить, а если нет, то он погибнет, прежде чем стану я его женой.
—        Госпожа,—  сказал тут  Зигфрид,—  потрудись назвать нам свои игры,— трудны же они должны быть - если господин мой их может проиграть! Быть может все же добудет он себе невесту
—        Он должен бросить камень и прыгнуть сам за ним вослед; потом он должен еще со мной сразиться на копьях. Подумайте, прежде чем согласиться: если оплошает он хотя в одном,— вы все проститесь с жизнью.
Могучий Зигфрид, подойдя к Гунтеру, советовал ему согласиться на все; ничего дурного с ним не случится и все кончится совсем не так, как предполагает в своей заносчивости королева.
Тогда королева приказала готовить игры.
Был очерчен круг, где на глазах у многочисленных отважных рыцарей должна была происходить игра: было там более семисот вооруженных воинов,— должны были они решить, кто выиграл игру.
Брунхильда схватила щит и высоко подняла копье. Наступило время битвы, и даже Гунтера с Зигфридом устрашил ее гнев. Не приди могучий Зигфрид на помощь Гунтеру, королева наверняка лишила бы его жизни. Но он подошел к Гунтеру и взял его за руку. Король не знал об его хитрой уловке. «Кто это дотронулся до меня?» — подумал отважный рыцарь, оглядываясь по сторонам и никого не видя.
—        Это я, друг твой Зигфрид. Тебе нечего бояться королевы. Дай мне щит с твоей руки и делай то, что я тебе скажу: ты повторяй только движения, делать которые буду я.
Услышав голос Зигфрида, король стал понемногу успокаиваться.
—        Но только никому не открывай моей хитрости,— это обоим нам послужит на пользу, и гордой королеве не удастся одолеть тебя, как она на это ни рассчитывает. Посмотри, как безбоязненно стоит она перед тобою в кругу.
Могучая дева пустила тут копье в широкий и большой щит, который держал в руках Зигфрид, и искры посыпались из стали, точно от порыва ветра. Удар был так силен, что заставил бойцов пошатнуться. Отпрыгнув назад, Зигфрид схватил копье, пронзившее щит, и поспешно пустил его обратно, но, оберегая ее жизнь, повернул к ней копье древком. Удар был так силен, что искры посыпались из стали, как от ветра, и Брунхильда не могла устоять на ногах. Однако она быстро вскочила. «Спасибо тебе за удар твой, благородный Гунтер!» — крикнула она, думая, что это oн сам сделал своею рукой.
В гневе быстро подошла она к камню и, высоко подняв его, бросила его так далеко, что отважные бойцы только дивились. Ввслед за камнем она сама прыгнула еще дальше.
Тогда Зигфрид подошел к камню. Гунтер лишь коснулся его, а могучий Зигфрид метнул его и еще дальше прыгнул за ним вослед, и чудо было в том, что при прыжке с собою перенес он и Гунтера. Когда же все было сделано, на месте том никого не было видно, кроме  Гунтера. Прекрасная  Брунхильда  покраснела  от гнева: Зигфрид сохранил Гунтеру жизнь.
Видя, что игра окончена, а Гунтер остался цел и невредим, Брунхильда сказала своим слугам:
—        Подойдите ближе, родичи мои и мои люди; теперь должны вы подчиниться королю Гунтеру.
Отважные воины сложили оружие и преклонили колена перед Гунтером Бургундским: думала они, что сам он своею силой выиграл игру.
Гунтер с любовью приветствовал Брунхильду; она же, взяв его за руку, передала ему власть над своею землей.

Братья короля Гунтера, королева Ута и Кримхильда с блестящей и многочисленной свитою встретили на Рейне короля Гунтера и Брунхильду. Кримхильда первая ласково приветствовала Брунхильду и крепко поцеловалась с нею. Никогда еще не бывало более торжественной встречи.
Во дворце был  приготовлен роскошнейший пир. В то время как король Гунтер с невестою готовился уже сесть за стол, подошел к Гунтеру Зигфрид и сказал:
—        Помнишь ли, как ты поклялся мне в том, что, лишь только Брунхильда ступит на эту землю, ты отдашь мне в жены сестру свою Кримхильду? Что же сталось с твоею клятвой? В эту поездку немало потрудился я для тебя!
— Ты прав, и я, конечно, не нарушу своей клятвы; я готов как могу помогать тебе в этом деле,— отвечал Гунтер и приказал позвать к себе Кримхильду.
—        Милая сестра, помоги мне исполнить мою клятву,— сказал ей король.— Поклялся я выдать тебя замуж за одного рыцаря, и если ты согласишься выйти за него, то исполнишь заветное мое желание,
-— Нет тебе нужды упрашивать меня, милый брат,— отвечала девушка,— я всегда готова исполнить твою волю и выйду за того, кого ты дашь мне в мужья.
Тогда поставили в кругу рядом Зигфрида и Кримхильду и спросили девушку, согласна ли она стать женой Зигфрида. Кримхильда не отказала ему, и туг же дали они друг другу клятву, и Зигфрид при всех рыцарях поцеловал Кримхильду.
После того все пошли садиться за столы. Зигфрид сел рядом с Кримхильдой за стол, как раз напротив короля. Брунхильда сидела рядом с Гунтером и, видя Кримхильду рядом с Зигфридом, принялась горько плакать.
—        О чем плачешь ты и зачем затмеваешь слезами блеск своих светлых глаз?  — спросил ее Гунтер.— Вместо того чтобы плакать, тебе следовало бы смеяться: тебе подчинены теперь все мои земли, богатые замки и множество доблестных воинов.
—        Как же не плакать мне? — отвечала прекрасная девушка.— Мне так жаль твою сестру, видя, что сидит она рядом с твоим слугой; такое ее унижение всегда будет огорчать меня.
—        Успокойся,— сказал ей на это король Гунтер,— в другое время я расскажу тебе, почему отдал я витязю мою сестру.
—        А все же жаль мне ее красоты и невинности,— возразила Брунхильда.— Если бы только знала я, куда бежать, я с радостью убежала бы отсюда, лишь бы не быть твоей женой. Но скажи мне, почему Кримхильда должна стать женою Зигфрида?
—        Хорошо,  я скажу это тебе,— отвечал ей король.— Так знай же: у Зигфрида не меньше замков, чем у меня, и столь же обширные земли: он сам богатый король, поэтому и отдал я за него мою сестру.
Но никакие речи Гунтера не могли утешить Брунхильду. Она все еще не хотела подчиниться Гунтеру и стать его женой. После пира, оставшись с Гунтером вдвоем, она опять вступила с ним в борьбу и на этот раз победила его. Связав ремнем, служившим ей поясом, его руки и ноги, она повесила его на гвоздь и оставила провисеть до зари.
На другой день утром все пошли в собор, и тут совершилось торжественное венчание Гунтера с Брунхильдой и Зигфрида с Кримхильдой. После службы Гунтер подошел к Зигфриду и рассказал ему, какое унижение пришлось ему претерпеть от своей невесты, и Зигфрид обещал еще раз прийти к нему на помощь, чтобы сломить упорство Брунхильды.
Вечером, когда молодые находились в своих покоях, окруженные своими рыцарями и дамами, Зигфрид накинул на себя плащ-невидимку и вдруг исчез с глаз Кримхильды.
Ни для кого не видимый, прошел он в покои Гунтера и молча стал задувать огни в руках камердинеров, которых много стояло в комнате. Гунтер, догадавшись, что это Зигфрид, приказал всем выйти и унести огни, а сам крепко запер дверь. Зигфрид, приблизившись к Брунхильде, возобновил борьбу. Принимая его за Гунтера, Брунхильда боролась с ним долго и упорно, и Зигфрид уже думал было, что придется ему расстаться с жизнью. Брунхильда хотела уже связать его ремнем, как Гунтера, но Зигфриду удалось с такою силой сжать ее в своих руках, что она вскрикнула и стала просить пощады, обещая вперед всегда быть покорной его воле, «Теперь вижу я, что ты в силах быть мне господином»,— сказала она, думая, что перед нею Гунтер. Зигфрид снял у нее с пальца перстень и, захватив еще ее пояс, молча вышел из комнаты. Но лучше сделал бы он, если бы их ие брал. Кольцо это и пояс, вернувшись на родину, подарил он своей жене. Так не мог он удержать того, что суждено было ему отдать.
Став женою Гунтера, Брунхильда потеряла большую часть своей безмерной мощи и стала не сильнее любой обыкновенной женщины.

Когда разъехались гости, Зигфрид приказал наконец своим воинам готовить коней. Обрадовалась Кримхильда, узнав об этом, но сказала, что не следует им торопиться уезжать, пока братья не наделят ее землями и городами из наследия, доставшегося им от отца. Не понравилась эта речь Зигфриду. Пришел и младший из братьев, Гизельхер, и сказал Зигфриду, что готовы они всегда служить ему верой и правдой и рады поделиться с ним отцовским наследством. Поблагодарил их Зигфрид за дружбу и сам обещал служить им чем только может, но от земель и замков отказался.
— Сестре вашей предстоит носить корону, и если доживем мы до этого, то будет она богаче всех на свете,— отвечал он им, но позволил Кримхильде взять с собою свою свиту из бургундских воинов и дам.
Приезд молодых отпраздновали в Ксантене таким роскошным пиром и такими щедрыми подарками, каких не видывали и на Рейне.
И сказал тогда король Зигмунд своим родным: — Пусть знают все мои друзья, что Зигфрид отныне должен принять мою корону!
И в Нидерландах все с радостью услыхали эту весть.
И Зигфрид принял владения своего отца и стал вместо него править землями и городами.
Так мирно жил он с Кримхильдой в своих владениях, и наконец, на десятый год, родился у него сын и был он назван в честь дяди Гунтером.
В то же время родился сын и на Рейне у короля Гунтера и жены его Брунхильды и был назван Зигфридом.
Так мирно жили в своих владениях короли, но никого не было могущественнее и богаче Зигфрида: владел он землею Нибелунгов и их сокровищем,— сокровищем, каким до него никто не обладал и которое он  отвоевал своей рукою у подножия горы, положив на месте множество могучих воинов.

Не раз задумывалась жена Гунтера о том, как это Кримхильда вдруг стала так важна и знатна и почему это вассал их Зигфрид так долго не является к ним на службу и не платит им дани. Наконец стала она просить короля Гунтера вызвать в Вормс Кримхильду и ее мужа. Неохотно выслушал ее Гунтер.
—        Как могу я вызвать их? — отвечал ей Гунтер.— Они живут слишком далеко от нас, и я не решусь просить их приехать.
Хитро отвечала ему на это Брунхильда:
—        Как бы ни был богат и могуществен вассал короля, он не смеет не исполнить того, что приказывает ему его господин.
Улыбнулся Гунтер, слушая ее речи: не считал он то службой, что Зигфрид приезжал к его двору.
—        Господин мой,— продолжала Брунхильда,— сделай так, чтобы Зигфрид с Кримхильдой приехали:ничто на свете не могло бы быть для меня приятнее!
Мне до сих пор сладко вспоминать доброту и обходительность твоей сестры.
И так долго упрашивала короля Брунхильда, что он наконец сказал:
—        Тебе легко убедить меня: для меня самого не может быть приятнее гостей, и я пошлю к ним гонцов звать их к нам на Рейн.
Отобрал Гунтер тридцать человек из своей дружины и послал их в Ксантен к Зигфриду звать его с женою в Вормс на празднества, которые намеревался он устроить для них в конце зимы.
Сильно обрадовалась Кримхильда приезду бургундов, приятно было ей получить вести о своих милых родных на Рейне.
Радушно и ласково приняли в Ксантене послов Гунтера, но прежде чем согласиться ехать в гости на Рейн, Зигфрид собрал совет из преданных ему мужей.
—        Король Гунтер с братьями прислал гонцов звать меня к себе на празднества, но земля его далеко, а просит он, чтобы ехала со мною и моя жена. Скажите же, милые друзья, как ей туда ехать? Ведь я должен служить им мечом, и мне, может быть, придется побывать ради них в тридцати землях.
Отвечали ему его советники:
— Если хочешь ты ехать иа Рейн, то послушайся нашего совета: возьми с собою тысячу человек своих воинов для того, чтобы мог ты с честью присутствовать на празднествах,
Сказал тут и Зигмунд Нидерландский:
—        Если намерены вы ехать на празднества, то и я готов ехать вместе с вами и возьму с собою сотню воинов, чтобы увеличить вашу свиту,
И решил тогда Зигфрид пуститься в путь через двенадцать дней.
Королева Зигелинда в то время уже умерла; сына своего Зигфрид оставил дома, да и хорошо сделал. Старик же Зигмунд поехал с ними.  Конечно, если б знал он, что ждало их на празднествах, он предпочел бы не видеть их. Никогда еще во всю его жизнь не выпадало ему большего горя.
Вернулись домой гонцы Гунтера и возвестили ему о скором приезде гостей.
—        Завтра рано утром прибудут наши гости,-— сказал Гунтер Брунхильде.— Никогда еще никому не бывал я так рад, и надо нам хорошенько их встретить.
Желал бы я, чтобы ты выехала навстречу к моей сестре, как некогда выехала она к тебе. Не ждать же нам их здесь, в замке.
Согласилась Брунхильда. Встреча была радушная и радостная, и Брунхильда крепко обнимала и целовала Кримхильду,— ни вражды, ни злобы не было еще в то время между ними, и, когда начались празднества, обе королевы были неразлучны и повсюду появлялись вместе.

Как-то раз перед вечерней на дворе дворца рыцари забавлялись военными играми, а женщины смотрели на них из окон зала. Обе королевы сидели вместе, беседуя о двух доблестных рыцарях.
—- У меня такой муж, которому должны быть подвластны все земли,— сказала Кримхильда.
—        Это было бы так, если бы на свете жили только ты да он,— отвечала ей Брунхильда,— но пока жив Гунтер, этого не может быть.
—        Ну, посмотри же, как прекрасен он в сравнении с другими рыцарями,— точно луна перед звездами,— отвечала ей Кримхильда.— И этому, конечно, я вправе радоваться.
—        Как ни прекрасен и как ни отважен твой муж, а все же должна ты признаться, что уступает он Гунтеру, твоему благородному брату.
—        Без основания не стала бы я хвалить своего мужа,— отвечала ей Кримхильда,— своими доблестями и подвигами он заслужил себе великий почет, и, поверь мне, Брунхилъда, ни в чем не уступит он Гунтеру!
—        Не сердись, Кримхильда, но и я говорю это не без причины: когда обоих их я увидала в первый раз, Зигфрид тогда же сам сказал мне, что он вассал, а потому и я с тех пор считаю его вассалом.
—        Неужели же мои братья выдали бы меня замуж за вассала?! — воскликнула Кримхильда.— Не говори так, Брунхильда, прошу тебя по дружбе!
—        Не  перестану  я  так  говорить,—  настаивала Брунхильда,— не отказываться же мне от стольких прекрасных рыцарей, что вместе с королем своим обязаны нам службой! Я удивляюсь только, почему так долго не получаю от него я дани.
—        Ну, уж того не дождешься ты, чтобы он стал твоим слугой! Он знатнее Гунтера, моего брата, и уж конечно, никогда не доживешь ты до того, чтобы стал он платить тебе дань со своих земель.
—        Слишком уж высоко ты себя ставишь! Хотелось бы мне знать,  оказывают ли тебе такой почет,  как мне,— говорила Брунхильда.
Обе женщины пылали гневом.
—        Ну, хорошо же, если мужа моего считаешь ты своим вассалом, то пусть посмотрят воины обоих королей, как я посмею войти в церковь впереди тебя! Сама я благородней любой из королев, носивших когда-нибудь корону.
—        Если не хочешь быть моею служанкой, то должна ты идти в церковь отдельно от меня, со своей особой свитой.
—        Конечно, так и будет!
Позвала Кримхильда своих девушек и дам и приказала им надеть свои самые пышные наряды. Брунхильда пошла в собор в сопровождении своей свиты; за Кримхильдой следовали дамы и девушки в богатых нарядах, а у дверей ожидали ее все воины Зигфрида.
Все дивились, видя, что идут они порознь,— до сих пор всегда ходили они вместе и были неразлучны.
Одновременно подошли они к собору, и у входа Брунхильда удержала вдруг Кримхильду.
—        Остановись,— сказала она,— не должна служанка проходить впереди королевы!
—        Так знай же,— вскричала тут Кримхильда,  в сильнейшем гневе была тогда она,— ведь в день свадьбы победил тебя не брат мой, Гунтер, а Зигфрид. Как ты не догадалась, что это был один обман?     
В доказательство Кримхильда показала Брунхильде кольцо и пояс.
—        Кольцо это у меня украли, а пояс я сама потеряла,— отвечала Брунхильда,
Подошли короли, и жены их стали им жаловаться друг на друга. Но Гунтер и Зигфрид не обратили внимания на их речи. Никакой вражды между ними не было, и Зигфрид сказал только, что ему очень жаль, что жена его огорчила Брунхильду. «Надо запретить женщинам задаваться друг перед другом. Скажи об этом ты своей жене, а я скажу своей», — прибавил Зигфрид.
На том они и разошлись.
Но Брунхильда не могла смириться и так была огорчена и тосковала, что многие из воинов Гунтера стали жалеть ее.
Пошел к ней Хаген из Тронье и, застав ее в слезах, поклялся отомстить за нее Зигфриду.
К нему примкнули Ортвин и Гернот, и стали они убеждать королей погубить Зигфрида,
Но братья душою были преданы Зигфриду.
—        Ничем не заслужил он нашей ненависти,— говорил младший, Гизельхер,— и нет нам причины искать его смерти. Женщины часто ссорятся между собой из-за пустого.
—        Ничего плохого не сделал он нам, кроме услуг, и мы не можем убить его,— говорил Гунтер.
Но не убедили они своих витязей.
Хаген, замыслив месть, не хотел уж от нее отказываться: при каждом случае старался он внушить Гунтеру, как много земель отошло бы к нему со смертью Зигфрида, и Гунтер стал задумываться.
—        Укроти свою ненависть,— говорил он,— Зигфрид приносит нам лишь честь и славу, и если бы этот отважный, безмерно сильный человек узнал о твоих замыслах, то никто бы не посмел сразиться с ним.
—        Только молчи,— говорил Хаген,— а я устрою так, что придется ему поплатиться за слезы Брунхильды:  отныне Хаген питает к нему непримиримую вражду.
—        Но как же это будет? — спросил Гунтер.
—        Я скажу тебе, как это будет,— отвечал Хаген.— Мы найдем гонцов, которых здесь никто не знает, и велим им скакать сюда, в нашу землю, чтобы открыто объявить нам войну, Вы при гостях примете вызов и скажете, что будете собираться в поход. И все готово: Зигфрид поедет с вами и лишится жизни, Как поразить нам его насмерть, я выпытаю у его жены.
Послушался король злого Хагена, своего воина. Тайно ото всех замыслили они большое вероломство, и много рыцарей погибло из-за вражды двух женщин!

На четвертый день прискакали во двор  всадники и возвестили королю Гунтеру, что явились они объявить ему войну и что посланы они от Людегера и Людегаста, которых когда-то победил и взял в плен Зигфрид.
И Гунтер притворно разгневался. Как мог бы тогда Зигфрид или кто другой не поддаться на обман?
Не раз Гунтер держал совет со своими воинами, и, может быть, дело еще уладилось бы, если бы не Хаген: тот твердо стоял на своем.
Зигфрид со своими воинами стал готовиться в поход, но отца своего Зигмунда просил не ездить с ним, а остаться на Рейне.
Многие из воинов Гунтера ничего не знали о том, что затевалось, и по доброй воле присоединились к дружине Зигфрида.
Перед выступлением в поход Хаген из Тронье пошел к Кримхильде, чтобы проститься с нею.
—        Как я рада, что имею мужем человека, способного так помогать моим родным,— сказала. Кримхильда.—- Помни, друг Хаген, что я всегда готова тебе служить и никогда не замышляла против тебя зла, а потому не вымещай на Зигфриде тех слов, которые сказала я Брунхильде. Муж мой уже и без того заставил меня в них раскаяться.
—        Конечно, скоро вы с нею помиритесь,— отвечал ей Хаген,— и я прошу тебя сказать мне, чем могу я служить твоему мужу Зигфриду.
—        Ты мне родня, и я готова доверить тебе моего милого,— сказала ему Кримхильда.— Так знай же, что муж мой, убив у подножия горы дракона, выкупался в его крови и оттого стал неуязвим, но когда он купался, липовый листок упал ему на спину между плеч, и кровь дракона не коснулась этого места. Потому-то и страшусь я за него, когда стоит он в битве под градом копий.
— Так пришей же своею рукой значок ему на платье,— отвечал ей вероломный,— чтобы по тому знаку мог я знать, как мне охранять его во время битвы.
—        Ну, так я вышью на его платье шелком маленький крестик для того, чтобы ты мог как должно охранять его в битве с врагами.
На третий день Зигфрид, взяв тысячу своих воинов, выступил с ними в поход. Хаген ехал так близко к нему, что разглядел всю его одежду и, разглядев значок, послал двоих из своих людей к Зигфриду с иною вестью: Людегер отказывался идти войной на земли Гунтера и просил мира.
Неохотно повернул Зигфрид коня и поехал назад к Гунтеру.
—        Награди тебя Господь, друг Зигфрид, за то, что так охотно исполняешь ты то, о чем я тебя прошу,—сказал ему Гунтер,— и я за это готов всегда тебе служить и доверять тебе больше, чем всем другим моим друзьям.
Но так как теперь мы избавились от похода, то хочу я выехать из Вормса на охоту за Рейн, чтобы позабавиться с собаками в Отенвальде, как я это делал нередко.
—        Раз собираетесь вы на охоту,— отвечал ему Зигфрид,— то и я хотел бы ехать с вами.

На другой день утром стал Зигфрид снаряжаться на охоту. Прощаясь, поцеловал он жену свою Кримхилъду, и вспомнила она тут о тайне, которую выдала Хагену, но не посмела признаться в том Зигфриду и только залилась слезами. Стала она убеждать его не ездить на охоту.
—        Недобрый сон приснился мне сегодня,— говорила она ему,— мне снилось, будто бы два вепря гнались за тобою по полю и вдруг покраснели все цветы. Боюсь я, Зигфрид, тех, кого мы, может быть, обидели или оскорбили. Боюсь их ненависти и мести.
—        Я вернусь на днях же, да не знаю здесь я никого, кто бы питал к нам ненависть: все твои родные любят меня, да и сам я никому не сделал зла.
—        Нет, Зигфрид, боюсь я, что суждено тебе погибнуть!  Зловещий сон приснился мне — мне снилось, будто две горы вдруг на тебя обрушились в долину, и с тех пор уж никогда тебя я не видела. И теперь скорблю я всею душой, что хочешь ты от меня уехать.
Зигфрид обнимал и целовал свою жену, но все же поспешил проститься с нею, и никогда уж больше не видела она его живым.
Ради забавы с хозяином выехало в лес множество рыцарей, но Гизельхер и Гернот остались дома. Зигфрид охотился всех удачней и набил так много дичи, что остальные начинали уж опасаться, что для них ничего не останется в лесу. Но вот послышался призывный рог,— то Гунтер созывал охотников к месту привала. Весело и беззаботно подъехал Зигфрид к тому месту, где для охотников были приготовлены столы. После веселой забавы все стремились поскорее утолить голод и жажду. Однако за столом стали им подносить роскошнейшие яства и ни капли вина или питья. Так устроил Хаген.
—        Одно удивляет меня,— сказал Зигфрид,— множество всяких яств приносят нам, а никто не подает нам вина. Если у вас тут такой обычай, то вперед уж я вам не товарищ!
—        В этом виноват Хаген,— отвечал ему коварный король.
—        Великий государь,— сказал тут Хаген,— я думал, что охота сегодня будет в Снессарте, и туда отправил все вина.  Не  сердитесь,  благородные  рыцари, неподалеку есть источник со студеною водой, пойдемте со мной туда!
Жажда так томила Зигфрида, что он предложил поскорее идти в горы, чтобы напиться из источника.
Воины направились уже к развесистой липе, как вдруг Хаген сказал:
—        Часто говаривали мне, что никто не может догнать Зигфрида, когда он пустится бежать. Не докажет ли он нам теперь это на деле?
Отвечал ему властитель Нидерландов:
— А вот увидите вы сами, если согласитесь бежать со мною наперегонки к источнику!
—        Попробуем! — отвечал Хаген.
Хаген и Гунтер понеслись  к источнику, но Зигфрид раньше них был у воды. Так во всем одерживал он верх над остальными людьми. Поспешно отвязал он меч, снял колчан, к липовому суку прислонил свое могучее копье и стоял у источника, поджидая высоких гостей: как ни велика была его жажда, не хотел он пить до прихода короля.
Источник был так студен и светел! Гунтер, прибежав, бросился наземь и припал к воде ртом: думали они, что и Зигфрид сделает то же. Между тем Хаген отложил подальше его лук и меч и, схватив копье, бросился вперед, ища значок на платье короля.
Тем временем Зигфрид уже склонился над ручьем, и Хаген, улучив минуту, пустил в него копье. Хорошо наметил он,— копье пронзило сердце! Кровь брызнула ручьем и обагрила платье Хагена, который так быстро побежал, спасаясь от мести Зигфрида, как никогда еще не бегал он за всю жизнь.
Почувствовав тяжелую рану, Зигфрид в ярости отскочил от ручья,— длинное копье засело у него в сердце, и бросился за луком или мечом, чтоб поскорее воздать Хагену за его дело. Но, не найдя меча, поднял он щит, лежавший у ключа, и бросился за Хагеном. Смертельно раненный, Зигфрид все же ударил его с такою силой, что драгоценные каменья посыпались на землю и щит разбился. Так хотелось ему отомстить за себя! Хаген упал под ударом, от которого загудел весь остров. Будь в руках у Зигфриде не щит, а меч, то Хаген верно был бы мертв. Смертельной опасности избежал боец.
Сила Зигфрида изменила ему,— он не мог уже стоять, вся мощь его пропала, и смерть наложила уж на его лицо свою бледную печать. Упал он на цветы, и кровь потоком струилась из его раны. Не вынес он страдания и стал поносить предателей.
—        Злые трусы! — говорил он.— Неужели своею службой заслужил я лишь то, чтоб вы меня убили? Вот как отплатили вы мне за мою верность! Много же горя приготовили вы вашим родным! Позор падет теперь на весь ваш род, и все добрые рыцари будут с презрением чуждаться вас.
Все сбежались к тому месту, где он лежал. Король Гунтер стал было оплакивать его смерть, но раненый сказал:
—        Нет нужды оплакивать беду тому, кто сам же ее готовил.
—        Не понимаю, на что он плачется! — сказал свирепый Хаген.— Настал теперь конец заботам нашим и нашим бедам: отныне кто посмеет нам противостоять?
—        Нетрудно теперь вам хвастаться,— сказал Зигфрид,— но если б знал я, что вы замышляете убийство, то, конечно, сумел бы защититься, Но ничто не печалит меня так, как жена моя, Кримхильда! Да еще, избави Бог, чтоб сына моего когда-нибудь не попрекнули, что родичи его кого-то убили вероломно!
И со скорбью так говорил он:
—        Если способен ты, король, быть верен кому-нибудь,  то прошу тебя,  будь милостив и верен милой моей жене, и пусть она пользуется всем, что принадлежит ей как твоей сестре! Долго придется ждать меня отцу моему и моим людям! Никогда еще ни одной женщине не приводилось так оплакивать своего друга.
Зигфрид так ослабел, что не мог уже говорить; кровь потоком струилась из его раны и пропитала кругом траву и цветы; недолго пришлось ему бороться со смертью.
Так умер Зигфрид, и предатели стали было совещаться между собою о том, как скрыть им от людей злое дело Хагена.
—        Надо сказать, что, когда он на охоте отъехал от нас один, разбойники напали на него и убили его.— Так решили они, но изменник Хаген сказал:
—        Сам я отвезу его домой: мне все равно,— пускай все узнает та, что причинила столько горя госпоже моей. Меня не огорчат ее слезы.

Рассказанная выше часть "Песни о Нибелунгах" является самой известной, на этом пожалуй и остановимся. Потому что всё оставшееся действо будет связано лишь с трагическими моментами, где будет много угроз, мести, крови и слёз.

Несколько иллюстраций к легенде:

Зигфрид и дракон Фафнир


Кримхильда


Свадьба Гунтера и Брунхильды, Зигфрида и Кримхильды

Шварцвальд (Schwarzwald)

Помните сказку из детства про бедного угольщика Петера Мунка? О добром лесном духе -«стеклянном человечке» и злом великане Михеле-голландце? Как захотел Петер стать богатым и заключил сделку с Михелем, отдав ему своё сердце, а взамен Михель дал ему каменное  сердце.
Сказка эта называлась «Холодное сердце» и написал её немецкий сказочник Вильгельм Гауф. Так вот действие этой сказки разворачивалось именно в Шварцвальде, и начиналась она так:
«Всякий, кому случалось побывать в Шварцвальде, скажет вам, что никогда в другом месте не увидишь таких высоких и могучих елей, нигде больше не встретишь таких рослых и сильных людей. Кажется, будто самый воздух, пропитанный солнцем и смолой, сделал обитателей Шварцвальда непохожими на их соседей, жителей окрестных равнин. Даже одежда у них не такая, как у других. Особенно затейливо наряжаются обитатели гористой стороны Шварцвальда. Мужчины там носят черные камзолы, широкие, в мелкую складку шаровары, красные чулки и островерхие шляпы с большими полями. И надо признаться, что наряд этот придает им весьма внушительный и почтенный вид.
Все жители здесь отличные мастера стекольного дела. Этим ремеслом занимались их отцы, деды и прадеды, и слава о шварцвальдских стеклодувах издавна идет по всему свету.
В другой стороне леса, ближе к реке, живут те же шварцвальдцы, но ремеслом они занимаются другим, и обычаи у них тоже другие. Все они, так же как их отцы, деды и прадеды, - лесорубы и плотогоны. На длинных плотах сплавляют они лес вниз по Неккару в Рейн, а по Рейну - до самого моря.»

А ещё есть советский фильм «Сказка, рассказанная на ночь», где Петера Мунка играет Александр Галибин, а Михеля-голландца – Александр Калягин. Хороший такой фильм, почему-то незаслуженно забытый нашим телевидением.

Марина Цветаева очень любила Шварцвальд и даже посвятила ему одно из своих стихотворений.

Сказочный Шварцвальд

    Ты, кто муку видишь в каждом миге,
    Приходи сюда, усталый брат!
    Все, что снилось, сбудется, как в книге-
    Темный Шварцвальд сказками богат!

    Все людские помыслы так мелки
    В этом царстве доброй полумглы.
    Здесь лишь лани бродят, скачут белки...
    Пенье птиц... Жужжание пчелы...

    Погляди, как скалы эти хмуры,
    Сколько ярких лютиков в траве!
    Белые меж них гуляют куры
    С золотым хохлом на голове.

    На поляне хижина-игрушка
    Мирно спит под шепчущий ручей.
    Постучишься - ветхая старушка
    Выйдет, щурясь от дневных лучей.

    Нос как клюв, одежда земляная,
    Золотую держит нить рука,-
    Это Waldfrau, бабушка лесная,
    С колдовством знакомая слегка.

    Если добр и ласков ты, как дети,
    Если мил тебе и луч, и куст,
    Все, что встарь случалося на свете,
    Ты узнаешь из столетних уст.

    Будешь радость видеть в каждом миге,
    Всe поймешь: и звезды, и закат!
    Что приснится, сбудется, как в книге-
    Темный Шварцвальд сказками богат!

Давайте и мы прогуляемся по Шварцвальду